Тирмен - Страница 92

Начальственная челюсть вновь начала отвисать. Старик подался вперед, сел поудобнее, оперся на локти.

– Три года – не беда. Беда, что на зоне извращенцев не любят. Для начала тебе передние зубы выбьют, чтоб не мешали. Сунут в рот доминошную кость – и клац! Для чего, потом поймешь. Прочувствуешь!..

По тому, как щелкнули Сашины челюсти, Петр Леонидович догадался, что тот знает – и про доминошную кость, и про возможности скромных рыцарей «тулки» и «Марголина».

И про то, зачем тирмены левый глаз закрывают.

А щеки уже не пунцовые! Больше на мыло желтое смахивают.

– Н-ну зачем? – с трудом выдавил вице-мэр. – Зачем нам с вами ссориться, Петр Леонидович? Я же не от своего лица… Мои друзья…

С легким скрипом открылась дверь. Не иначе петли смазать забыли.

– Александр Семенович, извините…

В голосе длинноногой референтки – растерянность. А если прислушаться, и похуже нотки отыщутся.

– …К вам… эти… Ну, вы в курсе! Очень срочно, говорят.

Длинноножка закусила ярко накрашенную губу и добавила совсем по-детски:

– Сердитые!

Старик еле удержался, чтобы не хмыкнуть. Он-то думал лишь пугануть начальничка. И глаз жмурил для вида, блефовал. Надо же! Не любит Великая Дама, когда пристают к ее кадетам! Или совпадение?

– Простите…

К двери Александр Семенович брел, переваливаясь с ноги на ногу. Утка уткой!

– Это первый звонок, Саша! – кинул старик в ватную спину. – Пустячок. Мелкое недоразумение.

Спина дернулась, словно от заряда утиной дроби.

– А вот если не одумаешься – и если твои друзья не поумнеют…

– Понял. Забудем.

Куда бодрость пионерская девалась? Не боец ты, Александр Семенович, каша манная! Или в самом деле грешен? То-то молодишься не по возрасту!

Оставшись в одиночестве, Петр Леонидович разыскал свою рюмку, не спеша налил коньяку. Вздохнул – с облегчением, но и не без стыда. Мнительным стал, тирмен? Тебе не один год, системе – не один век. Рассчитано, обкатано, проверено на прочность. Эффект от внешнего воздействия не нулевой, а сугубо отрицательный. Небось при Торквемаде-инквизиторе тоже хватало любопытных и бдительных. И при Малюте Скуратове, и при Токугаве Иэясу. И во времена не столь давние, памятные.

Кто в финал вышел?

Старик поднял рюмку, принюхался. Хороший коньяк, отменный. Как он прежде не замечал? Тонкий вкус у господина вице-мэра!

Ну-с?

Коньяк его учил пить сам Владимир Григорьевич Федоров, бог-отец всего, что стреляет, создатель первого русского пистолета-пулемета. Бывшему преподавателю Михайловского артиллерийского, всесильному техническому директору Ковровского оружейного чем-то полюбился молодой бухгалтер, который приехал на завод с далекого Памира. А может, словечко замолвили, на ушко прошептали. Было кому шептать. Одним делом заняты, одним миром мазаны.

Оружейники Великой Даме не чужие.

«Два глотка, Кондратьев. Не больше, понял? Первый – пристрелочный, рот коньяком промыть. Второй – залп! И не иначе, ясно?»

Полная ясность, Владимир Григорьевич!

Залп!

– Мы теперь на свободе,
Мы ушли от погони,
Нас теперь не настигнет
Револьверный заряд!

3

В лесу «плюс первого» царили октябрь и дождь.

Так случалось редко, хотя и чаще, чем зима со снегом. Снег здесь Данька застал два раза. Белый, хрустящий покров глушил музыку, замораживал барабанчики, усыплял флейту – приходилось держать ушки на макушке, чтобы не упустить опасное приближение «шагов Командора», как звал музыку дядя Петя.

А осень – это ничего.

Хуже лета, но сойдет.

Дистанция сегодня была приличной. В городе диаметр полукружия, отведенного под сектор «плюс первого», шел наискосок от высотного здания университета через старый корпус гостиницы «Харьков» и дальше, пересекая Сумскую, углублялся в жилые дома примерно до минимаркета «Двадцать четыре». Данька задолбался, пока нашел удобное место. Не в книжном же магазине торчать столбом, закрыв левый глаз и целясь в очкастого Гарри Поттера?

К счастью, на площади Свободы шла слобожанская ярмарка.

Неподалеку от входа в метро установили шатер пивного завода «Рогань». А «целевой выезд» назначили на половину одиннадцатого. Время утреннего похмела миновало, время обеденного перерыва еще не настало. Шатер пустовал, что играло Даньке на руку.

Он сел за деревянный столик, взял у сонной продавщицы бокал с «Монастырским» и поставил пиво на развернутую «Теленеделю». Точь-в-точь на разворот с полуголой Мадонной. Студент сачкует лекцию, маленечко сосет пивко и размечтался над крутой телкой.

Какие проблемы?

Нет, иначе: «Какие типа проблемы, в натуре?» – с интонациями амбала Вовика.

Очень скоро, вылетев на «плюс первый», он обнаружил, что к октябрю, дождю и большой дистанции ему и оружие выделили подходящее: снайперку Драгунова с оптикой ПСО-1. Четырехкратное увеличение, градуировка до тысячи трехсот метров, хотя реальная прицельность стрельбы – метров восемьсот, не больше. Старенькая штука, на вооружение принята в 1963-м, но классная. Для стрельбы по удаленным целям в условиях плохой видимости.

И с патронами подфартило. Вместо обычных в отъемном магазине ждал своего часа десяток особых патронов. Пули со стальным сердечником в два с половиной раза улучшали кучность стрельбы.

Короче, дождь нам не помеха.

Он плюхнулся в грязь, прильнул глазом к окуляру прицела и начал искать мишени. Приклад скелетной конструкции переходил в пистолетную рукоятку, что сильно облегчало стрельбу лежа. Помнится, дядя Петя подсунул ему «Deutsches Waffen Journal» со статьей про «Драгуновку». С языками, в отличие от Петра Леонидовича, у Даньки имелись серьезные проблемы, но Лерка, умница, перевела: